Леонид Эдельман.
Штрих к штрихам Павла Зальцмана (реплика на первую персональную выставку).
Павел Зальцман рисует прогулки –
вечерние и ночные.
Те и другие
обходятся без шагов,
неуместных для гулких проулков
неизвестных пустых городов.
Павел Зальцман рисует портреты:
в цилиндре ОН, ОНА не одета.
Но обнажено, обожжено,
бездонным провалом черно –
штрихом не тронутое пятно.
Павел Зальцман рисует «не так»,
о, не сложно, но «о, простота»
его — не свята.
Перспективы законы
к нему благосклонны:
некто в дальнем ряду –
на виду,
кто ближе –
вниманьем обижен.
Как вне картины найти
координаты их судеб,
совместить, низвести
в плоскость листа?
Кто поможет, подскажет, рассудит,
разочтет времена и места?
Кто? Меж ними и мной – ни души
в пустоте неземной и тиши.
Но дано уловить притяженье,
дальний зов, дозволенье –
подтянуться к штрихам.
В них бы вслушаться надо,
отвернувшись от лада,
осторожно внимая стихам.
И тогда – по слогам, по годам – сквозь тьму
неприятья и предубежденья
пробьюсь и пойму
парадоксы движенья, не зависящего от шагов.
Тайну стен нежилых городов
не раскрою – почувствую кожей, стану сам в тех проулках прохожий,
и поймаю их теплые волны живые.
И узнаю, зачем остаются пустые,
обойденные тушью места,
отступая
за плоскость
листа,
отделяя
ЕГО
от НЕЁ.
Утверждая СЕБЯ САМОЁ.
Автор этого стихотворения – брат-близнец Юрия Богдановича Туманяна (разницу в наших фамилиях и отчествах объяснять слишком долго, и здесь – не место),
Обстоятельства появления стихотворения таковы: упомянутая в подзаголовке персональная выставка П.Я. Зальцмана вызвала множество эмоциональных споров среди его почитателей, прежде знакомых лишь с немногими его работами. Знакомство с «большим собраньем» в один присест произвело противоречивый эффект «неузнавания». То же произошло и с моим университетским профессором, известным в городе и в профессиональных кругах стиховедом, поэтом и переводчиком Александром Лазаревичем Жовтисом. Будучи в чужой епархии, он высказывал не доводы, а риторические недоумения по поводу кажущегося (это-то было понятно) тематического и даже технического однообразия. Я тоже был не в своей епархии, и в том разговоре лишь добавил вопросов. Тогда, спустя некоторое время, я попробовал прибегнуть к способу, который, случается. помогает, если бессильно прямое высказывание. Я обратился к поэтическому языку, и, сильно опасаясь чрезвычайно взыскательного знатока, все же показал это стихотворение Жовтису. Здесь вы вольны верить или не верить, но я сподобился и похвалы, и признательности.
Павлу Яковлевичу стало известно об этом, он заинтересовался, и мы сговорились, что при подходящем случае я покажу и ему эти строки. П.Я. не подавал поводов для спешки, и мне довелось прочесть это стихотворение только у его могилы. Позже многие из услышавших говорили, что Зальцман стал им ближе и понятнее.
Опубликовано: Журнал Наблюдений. Институции и маргиналы: фактор школы в художественных практиках. Альманах (под ред. Анны Килимник) //М.: Фонд культурологических, художественных и философских проектов «Улисс», 2004.