Живопись и графика

Всякий заказ он принимал с горячей, жадной страстью и назначал цену, явно не соответствовавшую его работе, — так ничтожна была эта цена. Потом самая работа уже не давала ему покоя; и днем и ночью он стучал молотком в своей мастерской, и случалось, что вдруг, когда вещь уже почти готова, ему не понравится форма убора, или он начнет сомневаться в изяществе какой-нибудь оправы, какой-нибудь застежки — достаточный повод для того, чтобы бросить убор в плавильный тигель и начать все сначала. Так каждое его произведение становилось подлинным, непревзойденным шедевром, который повергал заказчика в восторг. Но тогда оказывалось почти невозможным получить от него готовую вещь. Он с недели на неделю, с месяца на месяц под разными предлогами оттягивал ее выдачу. Напрасно предлагали ему двойную цену за его труд, он не желал взять ни одного луидора сверх обусловленной суммы. А когда наконец ему приходилось уступить настояниям заказчика и он отдавал украшение, то не мог скрыть глубокой досады, даже ярости, кипевшей в нем.

Эрнст Теодор Амадей Гофман. Мадемуазель де Скюдери. Перевод А. Федорова.

 

Творчество Зальцмана мы условно делим на два этапа – довоенный, ленинградский, и послевоенной – алма-атинский, хотя оно достаточно гомогенно по технике и иконографии.

Ленинградский период

Формирование Павла Зальцмана как художника произошло рано. Отец его, кадровый офицер русской армии, был очень неплохим художником-любителем – до сих пор в семье хранятся его небольшие работы маслом, блокноты и просто листки, заполненные живыми и графически очень умелыми рисунками — фантасмагориями, портретами, набросками пейзажей (см. раздел Биография / Яков Яковлевич Зальман). Уроки отца и врожденные, очень незаурядные глаз и рука позволили Павлу Зальцману уже в подростковом возрасте делать работы, которые, не зная биографии автора, можно приписать выученику художественного заведения. Но надо иметь в виду, что ни в одной художественной школе или институте Зальцман не проучился ни дня – так как в публикациях часто повторяются сведения об учебе Зальцмана в двух институтах (см. заставку к Кино-CV в разделе «Кино»). Из представленных на сайте работ первая по хронологии – акварель 1926 года, «Вид на Владимирский собор с нашего балкона», но сохранились и еще более ранние.

В конце 20х – 30е годы Зальцман работает как кинохудожник. В свободное время (очень редкое, судя по его постоянным дневниковым ламентациям), в поездках, в экспедициях он пишет или рисует. В 30-е годы, связанные с Павлом Филоновом и Мастерской аналитического искусства, он создает тщательно проработанные, хотя и небольшого размера, акварели и работы тушью, чернилами, карандашами. Для живописи маслом, к которой он очень стремился, условия были малопригодны – семья жила в крохотном полуподвальном помещении, где освещение было всегда искусственное. Все холсты остались не совсем доработанными (эта ситуация перекликается с литературной – если рассказы и стихотворения тщательно отшлифованы, то романы – «Щенки» и «Средняя Азия в средние века», писавшиеся на протяжении всей жизни – так и не были доведены до конца).

В 1930-1931 годах Зальцман делает иллюстрации для журналов «Перелом», «Резец», «Юный пролетарий». Он сохранил как эскизы, так и печатные варианты своих работ. В те же годы он вместе с группой филоновцев участвовал в работе над иллюстрированием финского эпоса «Калевала». Эскизы не сохранились, на сайте представлены репродукции из книги.

Зальцман был невероятно систематичен как в работе, так и в сохранении результатов этой работы. Почти всё сделанное подписывалось, точно датировалось, аккуратно (в меру условий жизни) хранилось. Холсты и папки с сотнями работ, своих и отца, он вывез из блокадного Ленинграда.

Алма-атинский период

В Алма-Ате, забитой сосланными и эвакуированными, бытовые условия на многие годы оказались совсем чудовищными, и Зальцман вынужден был свести свое изобразительное творчество к небольшим рисункам. Правда, периодически ему удавалось писать маслом (реже — по холсту, чаще — по фанере и картону), но полноценного возвращения к живописи не произошло. Основную часть его послевоенного наследия составляют графические работы, сделанные тушью — пером или очень тонкой кистью, и акварели, выписанные по-сухому, тончайшими мазками. Нередко, уже проработав какой-то кусок изображения, Зальцман чувствовал недовольство им и соскребал слой бумаги бритвой. Поэтому бумага его больших листов местами настолько тонка, что просвечивает, а иногда даже протерта до дыр и подклеена небольшими заплатками. Что касается размеров листов, то он увеличивался соответственно размерам рабочего стола или того, что заменяло художнику стол. Кроме больших работ, есть и корпус небольших рисунков (выполненных, как и предвоенные, графитным и цветными карандашами, тушью и пером) и киноэскизов (см. соответствующий раздел), тоже очень тщательно проработанных – масло или гуашь по картону, тушь-перо или графитный карандаш по бумаге, — которые не всегда легко отличить от станковых работ. Так же – акварелью по бумаге, маслом или гуашью по картону – делались и эскизы к монументальным работам, приведенные в разделе «Мозаика».

<p»>Последние его работы датированы ноябрем 1985 года, днями, когда Павла Яковлевича поразил инфаркт, приведший через месяц к смерти.

Судьба работ и художественный рынок

До войны Зальцман зарабатывал исключительно на киностудии, плюс были немногочисленные оформительские и иллюстративные подработки. В относительно благополучный алма-атинский период (имеется в виду послесталинское время) Зальцмана приняли в члены двух Союзов — художников и кинематографистов. Таким образом, он стал включенным в систему госзакупок. Так сформировались великолепные собрания Зальцмана в музее им. Кастеева, Павлодарском художественном музее, московских музеях Народов Востока, Гравюрном кабинете Пушкинского музея, ГТГ и пр. В частные руки также уходило много работ – в основном, в виде дружеских подарков, куплены были буквально несколько вещей (в основном – Викторией и Андреем Кельберг). После смерти Зальцмана исчезли в неизвестном направлении все – весьма многочисленные – работы, лежащие на закупке в Дирекции выставок. Пропали работы, которые дочь художника отдала по просьбе киностудии для планировавшегося музея художников Казахфильма. Видимо, именно они в основном и всплывают сейчас на рынке, но с уверенностью проследить этот путь не представляется нам возможным. Несколько работ были украдены у наследников в начале 90-х годов: часть была затем выкуплена, а часть попала в руки таможенников при попытке провезти через Пулковский аэропорт и была передана в Русский музей. Затем, в конце 90-х, ситуация стабилизировалась. Работы Зальцмана продаются на российских, казахстанских и западных аукционах, в Москве им занимается – и в выставочно-издательском, и в коммерческом плане – галерея Г.О.С.Т. Иные коллекционеры приветствуют публичность, более того, вкладывают деньги не только в собственные собрания, но и в выставки и каталоги, как, например, Нурлан и Мадина Смагуловы и Нурбек Турдукулов. В их случаях собственность указывается на нашем сайте. В случае, когда коллекционеры не хотят анонсировать свои имена, мы ставим просто указание — «частная коллекция». Заранее приносим извинения, если собственность вывешенных на сайте работ не указана, и просим присылать свои уточнения.